Сегодня мои именины. Кира и Марина. А завтра - Евдокия. Мы с одной Бабусечкой музейной всегда друг друга поздравляли вместе оба дня, а других Евдокий я не знала лично. Но для меня это важный день.

Евдокией звали бабушку моего отца, которой было восемьдесят шесть лет, когда сразу после 22 июня 1941 года ее дочь сочли погибшей (разбомбило паром, на котором она должна была вернуться от сестры в Польше, куда ездила - по-соседки - на выходные), а зятя забрали на фронт. И Евдокия с внуками - моим будущим отцом и тётушкой - бежала от тогдашней границы Польши и Украины пешком...

По рассказам тётушки, бомбили часто, и все, кто шел / ехал по дороге, разбегались в поля и подлески. Но Евдокия бежать не могла (ноги болели - привет, генетика) и - к тому же - она боялась растерять внуков. И когда "налетали" - она "расправляла свои широкие юбки" и укрывала ими шестилетнего Лёню и десятилетнюю Милу. И так - прямо на дороге - они пережидали бомбёжки.

Так они добрались до Тимашево (в восьмидесяти километрах от Куйбышева / Самары). Нет, не все время пешком. На пути их подсадила в свою машину еврейская семья.

В Тимашеве их приютила многодетная вдова Елена Ивановна... А Евдокии вскоре не стало.

Я всегда думала, что она просто все свои силы положила на то, чтобы внуков устроить в безопасности. И в любви, да. ... И дальше началась совсем другая история. Хотя нет, - та же, - но ее новая глава, новый... виток....

Моего отца давно нет на свете. Тётушка жива. Отец занимался со мной - в частности - английским и читал мне Пушкина и украинские детские и недетские книги. И слово незалежність я знала с того времени, как себя помню. А у тётушки я вызнавала польские слова и выражения...

Моя Мама - ей в апреле (в Благовещенье) будет девяносто - со своей собственной историей про репрессии и войну - теперь повторяет и повторяет, что никогда не думала, что доживет... "до такого".